Der Angriff

"Польский вопрос"

 

"Польский вопрос"

 

   Германского посла в Москве фон Шуленбурга не удивило, когда в 2 часа ночи 17 сентября 1939 г. он был вызван в Кремль к Сталину. Шуленбург ехал с надеждой наконец получить от Сталина конкретный ответ на долгожданный вопрос: когда же Красная Армия вступит в Польшу и совместно с Вермахтом "окончательно решит польскую проблему"? Ведь германские войска уже достигли окраин Варшавы и пересекли согласованную линию, разделявшую "государственные интересы СССР и Германии" в Польше по рекам Нарев-Висла-Сан. Ответ был получен, и с утра 17 сентября 1939 г. на территории Польского государства в боевом взаимодействии с гитлеровским Вермахтом начала действовать и Красная Армия.

   С тех пор прошло много лет. Однако наши представления об этой советской военной акции были весьма односторонними — освобождение западных украинцев и западных белорусов, их радость по этому поводу и единодушное голосование за вступление в состав СССР. В стороне оставались такие важные аспекты проблемы, как роль предварительных секретных советско-германских договоренностей, боевое взаимодействие советских и германских войск на территории Польши и некоторые другие.
Разграничение интересов
   Русско-польские отношения на протяжении веков развивались весьма сложно. Коренного изменения не произошло и после Октябрьской революции, когда Советская Россия приветствовала провозглашение независимости Польши. В 20-30-е гг. эти отношения не имели стабильного характера, сказывались старые предрассудки и стереотипы.
   В 1932 г. между СССР и Польшей был подписан договор о ненападении, который признавал, что мирный договор 1921 г. по-прежнему остается основой их взаимных отношений и обязательств. Стороны отказывались от войны как орудия национальной политики, обязывались воздерживаться от агрессивных действий или нападения друг на друга отдельно или совместно с другими державами. Такими действиями признавался "всякий акт насилия, нарушающий целостность и неприкосновенность территории или политическую независимость" другой стороны. В конце 1938 г. оба правительства еще раз подтвердили, что основой мирных отношений между странами является договор о ненападении от 1932 г., продленный в 1934 г. до 1945 г.
   В начале 1939 г. Гитлер предпринял попытку привлечь Польшу к планируемому им "крестовому походу" против СССР. 5 января 1939 г. министр иностранных дел Польши Бек с большой помпой был принят Гитлером в Берхтесгадене. Беку было сказано, что существует "единство интересов Германии и Польши в отношении Советского Союза". Поэтому Германия заинтересована в сильной Польше, ибо "каждая использованная против СССР польская дивизия означает экономию одной немецкой дивизии". Польский министр, однако, не согласился участвовать в какой-либо антисоветской акции.
   Необходимость существенного улучшения советско-польских отношений приобрела особую актуальность с весны 1939 г., когда стали ясно просматриваться агрессивные намерения Германии в отношении Польши: в апреле, как позже стало известно, Гитлер принял решение о военном способе удовлетворения своих претензий к этой стране. Польское правительство в то время в целом устраивали советско-польские отношения.
   Однако позиция правящих кругов Польши в отношении СССР была в целом не только явно непоследовательной, но и враждебной. Во время визита к Беку 25 мая 1939 г. советский посол в Варшаве Шаронов заявил о готовности Советского Союза оказать военную помощь Польше. Но предложение принято не было. Близорукость польских руководителей наглядно проявилась в ходе англо-франко-советских военных переговоров, когда Польша категорически воспротивилась проходу советских войск через ее территорию в случае агрессии Германии. Как известно, эта позиция явилась одной из причин срыва трехсторонних переговоров, что, в частности, привело к заключению 23 августа 1939 г. советско-германского договора о ненападении, 28 сентября 1939 г. — договора о дружбе и границе, к другим договоренностям и секретным протоколам к ним. Эти документы имели прямое отношение к судьбам польского государства.
   Вступление советских войск в восточные воеводства Польши и их продвижение до линии рек Нарев-Висла-Сан в принципе были предопределены содержанием секретного протокола от 23 августа. Но германская сторона была, естественно, заинтересована в совместных действиях с Красной Армией с самого начала войны против Польши.
   Верховное командование германской армии допускало возможность вступления в Польшу советских войск, но не знало его сроков. Что же касалось командующих в действующей армии и особенно командиров передовых частей, то они совершенно не были ориентированы в общей обстановке и планировали свои действия на глубину до границы с Советским Союзом.
   Используя задержку вступления на территорию Польши советских войск, германское командование с 1 по 16 сентября продвинуло свои войска до 200 км восточнее согласованной линии Нарев-Висла-Сан. Передвижение германских войск к дважды менявшейся линии "государственных интересов" на территории Польши было завершено лишь 14 октября 1939 г.
   Существовала реальная опасность вмешательства в события западных держав. Чемберлен и Галифакс 24 августа публично заявили, что Великобритания будет воевать за Польшу. Советскому правительству эта позиция стала известна уже на следующий день, когда министр иностранных дел Великобритании и польский посол в Лондоне подписали пакт, устанавливающий, что стороны будут оказывать друг другу помощь в случае нападения третьей страны. Сталин и Молотов не могли не понимать последствий того, если бы Советский Союз с самого начала вмешался и германо-польский конфликт на стороне Германии. На соответствующий запрос Риббентропа Молотов через Шуленбурга ответил, что в подходящее время Советский Союз начнет конкретные действия, но "мы считаем, однако, что это время еще не наступило. Возможно, мы ошибаемся, но нам кажется, что чрезмерная поспешность может нанести нам ущерб и способствовать объединению наших врагов".
   Советскому руководству необходимо было выждать время до окончательного выяснения обстановки в Польше. Лишь 17 сентября 1939 г. в 5 часов 40 минут советские войска перешли советско-польскую границу. Для операции была создана довольно крупная группировка войск — 28 стрелковых и 7 кавалерийских дивизий, 10 танковых бригад и 7 артиллерийских полков резерва Главного командования. В двух фронтах насчитывалось более 600 тыс. человек, около 4 тыс. танков, свыше 5500 орудий и 2 тыс. самолетов. Вступление советских войск на территорию Польши оказалось для польского руководства неожиданным. Однако оно не сочло возможным рассредоточивать силы для борьбы на два фронта и предпочло сражаться только против немецких войск.
Связанные польской кровью
   Заслуживает внимания вопрос, какие же задачи были поставлены перед войсками в ходе акции в Польше. Например, командующий войсками Украинского фронта командарм 1 ранга Семен Тимошенко в приказе отмечал, что "польское правительство помещиков и генералов втянуло народы Польши в авантюристическую войну". Примерно то же говорилось и в приказе командующего войсками Белорусского фронта командарма 2 ранга Ковалева. В них содержался призыв к населению повернуть "свое оружие против помещиков и капиталистов", но ничего не говорилось о судьбе западных областей Украины и Белоруссии. Это объяснялось, видимо, тем, что после Рижского мирного договора 1921 г. Советское правительство никогда не ставило вопрос о воссоединении западных областей Украины и Белоруссии. Но в последующих документах отмечалась такая задача войск, как спасение украинского и белорусского народов от угрозы "разорения и избиения" со стороны врагов, подчеркивалось, что советские войска идут в Польшу не как завоеватели, а как освободители белорусов, украинцев и трудящихся Польши.
   Действия Красной Армии на территории Польши продолжались 12 дней. За это время войска продвинулись на 250-300 км и заняли территорию общей площадью свыше 190 тыс. кв. км с населением более 12 млн. человек, в том числе более 6 млн. украинцев и около 3 млн. белорусов.
   Хотя состояние войны между СССР и Польшей не было объявлено, но, по существу, боевые действия против польских воинских частей имели место. Молотов в докладе на сессии Верховного Совета СССР 31 октября 1939 г. говорил о "боевом продвижении Красной Армии" и о захвате боевых трофеев, которые составляли значительную часть вооружения и боевой техники польской армии. В той же речи глава советского правительства заявил, что Польша развалилась благодаря удару сначала германской армии, а затем и Красной Армии". 26 декабря 1939 г. в ответе Гитлеру на поздравление по случаю 60-летия Сталин также отмечал, что советско-германская дружба скреплена совместно пролитой кровью". В приказе наркома обороны Ворошилова от 7 ноября 1939 г. утверждалось, что польское государство, "как старая сгнившая телега", разлетелось за 15 дней. "Стремительным натиском части Красной Армии разгромили польские войска, выполнив в короткий срок свой долг перед Советской Родиной".
   Общие потери польских войск в ходе боев в основном против Вермахта составили убитыми около 66 тыс., ранеными около 133 тыс. человек. В немецком плену оказались около 350 тыс. солдат и офицеров (по данным верховного командования вермахта, в плен были взяты около 600 тыс.).
   После вступления советских войск на территорию Польши отношения Англии и Франции с Советским Союзом резко обострились. 19 сентября в Москве была получена англо-французская нота, в которой требовалось прекратить продвижение и вывести советские войска из Польши. В противном случае, говорилось в ноте, в соответствии с польско-французским союзническим договором объявление войны Советскому Союзу может произойти автоматически.
   Сталин и его окружение не могли не понимать, что характер советско-германских отношений и акции Советского Союза в Польше могут произвести крайне негативное впечатление на мировое общественное мнение. Поэтому в совместном германо-советском коммюнике, принятом по предложению Риббентропа 18 сентября 1939 г., но опубликованном лишь 20 сентября, было сказано, что целью германских и советских войск является "восстановить в Польше порядок и спокойствие, нарушенные распадом польского государства, и помочь населению Польши переустроить условия своего государственного существования".
   Еще дальше в отношении "польского вопроса" советское руководство пошло во время переговоров и заключения договора о дружбе и границе от 28 сентября 1939 г. Эти переговоры, посвященные уточнению границы "государственных интересов" СССР и Германии на территории Польши, начались по инициативе советской стороны. 20 сентября Шуленбург сообщал Риббентропу, что, по мнению Молотова, наступило время совместно решить судьбу Польши и что Сталин склоняется к тому, чтобы разделить ее по линии Тисса-Нарев-Висла-Сан: "Советское правительство желает немедленно решить этот вопрос на переговорах в Москве с участием самых высоких государственных деятелей обеих стран. В ответной телеграмме Молотову 23 сентября Риббентроп сообщил, что "русская точка зрения о прохождении будущей границы по четырем рекам приемлема". Об атмосфере, в которой проходили переговоры в Москве, свидетельствует сам Риббентроп, заявивший, что в Кремле он "себя чувствовал, как среди старых партайгеноссе".
   В принятом документе устанавливалась граница "государственных интересов" обоих государств на территории Польши, хотя в германо-советском коммюнике от 22 сентября 1939 г. она еще именовалась "демаркационной линией между германской и советской армиями" и должна была проходить гораздо восточнее линии, согласованной 23 августа 1939 г.
   Небезынтересно заметить, что оба текста договора — на немецком и русском языках — были признаны аутентичными. Но при этом становится непонятным, почему в названии договора на немецком языке слово "дружба" поставлено после слова "граница", а в тексте на русском языке — наоборот. Действительно ли это объясняется различием в стилистике обоих языков или здесь скрывается политический смысл: что Сталин был более заинтересован в предложенной им "дружбе", чем Гитлер?
   В одном конфиденциальном и двух секретных протоколах, приложенных к договору от 28 сентября, были уточнены некоторые территориальные изменения в полосе от Балтийского до Черного морей. В частности, территория Литвы была включена в сферу "государственных интересов" СССР, а территория Люблинского и части Варшавского воеводств отходила в сферу "государственных интересов" Германии. Стороны согласились и в том, что они будут пресекать действия польского населения, направленные против другой стороны.
   В договоре от 28 сентября нет ни слова о праве польского народа на государственное существование; объявленное в нем "переустройство" Польши рассматривается только с точки зрения "дальнейшего развития дружественных отношений" между СССР и Германией. В некоторых советских исследованиях утверждается, будто советское руководство решительно воспрепятствовало продвижению германских войск восточнее согласованной линии границы с Советским Союзом.
   Однако в свете немецких документов вырисовывается иная картина. Так, еще 5 сентября 1939 г. Молотов сообщал Риббентропу, что советское руководство понимает, что "в ходе операций одна из сторон либо обе стороны могут быть вынуждены временно пересечь демаркационную линию между своими сферами влияния, но подобные случаи не должны помешать непосредственной реализации намеченного плана". 15 сентября Риббентроп вторично сообщил Молотову, что Германия связана разграничительными сферами влияния в Польше и поэтому будет приветствовать скорое выступление Красной Армии, которое "освободит нас от необходимости уничтожать остатки польской армии, преследуя их вплоть до русской границы".
   В Берлине еще в начале боевых действий возникла идея о возможности в качестве буфера создать где-то в зоне между линиями интересов Германии и СССР "остаточное польское государство". По этому вопросу генерал Гальдер 7 сентября записал в дневнике: "Поляки предлагают начать переговоры. Мы к ним готовы на следующих условиях: разрыв Польши с Англией и Францией; остаток Польши будет сохранен; районы от Нарева с Варшавой — Польше; промышленный район — нам; Краков — Польше; северная окраина Бескидов — нам; области Западной Украины — самостоятельны". Как явствует из записи от 10 сентября, германское руководство подготовило специальное обращение к населению Западной Украины, в котором обещало ему "независимое государство" под эгидой Германии.
   О вариантах расчленения Польши 12 сентября говорил и Риббентроп. Со ссылкой на Гитлера он заявил, что при таком варианте "решения польского вопроса" можно будет в случае необходимости вести переговоры о заключении "восточного мира". Одновременно Риббентроп не исключал и варианта, который предусматривал бы расчленение Польши на отдельные составные части, включая Западную Украину.
   Но Гитлер еще не знал, какова же будет позиция Сталина и Молотова по данному вопросу. Шуленбург выяснил это только на следующий день и сообщил фюреру, что Сталин решительно против сохранения "польского остаточного государства" и за раздел Польши. 28 сентября Сталин заявил, что расчленение областей с чисто польским населением неизбежно вызовет его стремление к национальному единству, что может привести к трениям между СССР и Германией.
   Решение германского и советского правительств от 28 сентября о разделе территории Польши вызвало серьезную озабоченность польского народа и официальных лиц. Так, польский посол в Париже, по сообщению агентства Гавас, выразил правительству Франции протест, назвав советско-германский договор нарушением прав суверенного государства и народа, международных обязательств и человеческой морали.
   Положение польских патриотов усугублялось тем, что существовала советско-германская договоренность о сотрудничестве в борьбе против польской агитации. Это была не формальная декларация; такое сотрудничество военных властей Германии и СССР в польской кампании, как заявил германский военный атташе в Москве генерал Кестринг, было реальностью и протекало на всех уровнях безукоризненно. Для установления сотрудничества между гестапо и органами НКВД в декабре 1939 г. в г. Закопане, т.е. на польской территории, оккупированной Германией, был создан совместный учебный центр.
"Умножить число советских республик..."
   После того как делегации СССР и Германии провели делимитацию границы между "сферами интересов", к середине октября 1939 г. была осуществлена ее демаркация. Таким образом, если раньше граница СССР с Польшей была протяженностью 1446 км, то граница с Германией составила 1952 км, т.е. на 506 км больше — от села Мариново (южная точка границы СССР с Латвией) до села Казачувка (северная точка на советско-румынской границе). Сохранив за собой нефтеносный район Львов-Дрогобыч, который был занят германскими войсками еще в первой половине сентября, Сталин обязался поставлять Германии из этого района по 300 тыс. тонн нефти ежегодно.
   21 сентября был подписан секретный протокол, по которому, в частности, немецкое командование обязано было обеспечить сохранность и передачу советским войскам всех оставляемых объектов. Было также согласовано, что "для уничтожения польских банд по пути следования советские и германские войска будут действовать совместно".
   Наглядным примером взаимодействия вермахта и Красной Армии в то время может служить договоренность об использовании радиостанции Минска для наведения германских бомбардировщиков на польские города. Нелишне напомнить, что Геринг в знак признательности за боевое взаимодействие в борьбе против общего врага подарил наркому обороны СССР Ворошилову самолет.
   В ходе военных действий командиры передовых частей германской и советской армий обменивались офицерами связи. Было также установлено сотрудничество с командованием ВМС Германии на Балтике. В Гродно, Бресте, Пинске и в ряде других городов еще до капитуляции Варшавы состоялись совместные парады. Например, в Гродно вместе с германским генералом парад принимал комкор Чуйков, в Бресте — генерал Гудериан и комбриг Кривошеин.
   Высказывания высокопоставленных советских политических и военных руководителей свидетельствуют о том, что акции Советского Союза в Польше, а позже в Прибалтике и против Финляндии рассматривались главным образом с точки зрения расширения территории, увеличения населения СССР и других военно-стратегических преимуществ. Именно такую концепцию еще на XVIII съезде ВКП(б) сформулировал Мехлис, ссылаясь на мнение Сталина: "Если вторая империалистическая война обернется своим острием против первого в мире социалистического государства, то нужно перенести военные действия на территорию противника, выполнить свои интернациональные обязанности и умножить число советских республик".
   На торжественном собрании по случаю годовщины Октября 6 ноября 1939 г. Молотов особо подчеркнул, что после присоединения Западной Украины и Западной Белоруссии население СССР выросло со 170 до 183 млн. человек. В июне 1941 г. в проекте директивы Главного управления политпропаганды "О задачах политической пропаганды в Красной Армии на ближайшее время" говорилось: "Весь личный состав Красной Армии должен проникнуться сознанием того, что возросшая политическая, экономическая и военная мощь Советского Союза позволяет нам осуществлять наступательную внешнюю политику, решительно ликвидируя очаги войны у своих границ, расширяя свои территории... При обсуждении проекта на Главном военном совете Жданов говорил: "Мы стали сильнее, можем ставить более активные задачи. Война с Польшей и Финляндией не были войнами оборонительными. Мы уже вступили на путь наступательной политики".
   В свете приведенных фактов неизбежно напрашивается вывод, что акция Советского Союза в Польше в рассматриваемое время вытекала из секретных протоколов к договору от 23 августа 1939 г. с Германией, которые позволяли Сталину действовать в великодержавной манере. Это означало, что Сталин и его окружение руководствовались прежде всего имперскими амбициями.
   Эта акция являлась нарушением советско-польского договора о ненападении 1932 г., который 17 сентября 1939 г. еще был в силе. Вместе с тем в политическом отношении она имела неоднозначный характер. С одной стороны, воссоединение украинских и белорусских земель приобретало для народов действительно историческое значение. Но с другой стороны, то, что восстановление справедливости по отношению к Украине и Белоруссии соседствовало с "территориально-политическим переустройством" в других землях, не смущало Сталина.
   А ведь речь шла о фашистском закабалении 22 млн. поляков, проживавших западнее линии Керзона. Очевидно, что с такой категорией международного права, как мораль, эти действия не имели ничего общего.
   Фашистская агрессия против Советского Союза сделала народы СССР и Польши союзниками. Солдаты наших армий вместе сражались за свободу и независимость против общего врага. Но некоторые моменты прошлого, по выражению польского писателя Жукровского, сидели в памяти, как осколок. Мы "прикрыли" его завесой молчания, вместо того чтобы "прооперировать" и "удалить".
 

 

Материал подготовлен на основе статьи "Имперские амбиции" Михаила Семиряги для “Независимой газеты", 08.10.1999 г.

к началу          на главную страницу