Тыловые службы и службы снабжения

   Пехотная дивизия не только маршировала и сражалась. В перерывах между тем и другим солдаты получали снабжение - все необходимое для нормальной службы. То же самое можно было сказать о лошадях и автотранспорте. Всю эту работу брали на себе тыловые службы снабжения, которые.подчинялись квартирмейстерской службе. Возглавлял службы интендантский офицер. Тыловые службы пехотной дивизии насчитывали 3 офицеров, 28 чиновников и 195 солдат и унтер-офицеров.
   Структура тыловых служб:
   Интендантский отряд: 7 чиновников, 15 солдат и унтер-офицеров; 1 автомобиль, 3 грузовика, 1 мотоцикл без коляски.
   Пекарная рота: 2 офицера (в том числе командир роты), 2 чиновника, 138 солдат и унтер-офицеров; 5 автомобилей, 24 грузовика (7 с прицепом, 5 с походными пекарнями на буксире), 4 мотоцикла и 2 мотоцикла с коляской.
   Мясоразделочный взвод: 1 офицер, 1 чиновник, 42 солдата и унтер-офицера; 1 автомобиль, 6 грузовиков, 1 мотоцикл и 1 мотоцикл с коляской.
   Полевая почта: 1 почтмейстер, 17 чиновников; 2 автомобиля и 2 грузовика. Сжбы были полностью моторизованы и укомплектованы.
   Для самообороны личный состав служб имел при себе личное оружие (пистолеты и винтовки). Кроме того, в каждом подразделении имелось по одному ручному пулемету, а ближе к концу войны тыловые службы получили кое-какое противотанковое оружие. Чтобы выполнять поставленные задачи, тыловые службы располагали различным оборудованием. Как правило, интендантский отряд, пекарня и бойня располагались в ближайшем городе, чтобы использовать в своих целях городские пекарни или бойни и сэкономить ресурс своего оборудования. Если же в округе не было боен и пекарен (а такая ситуация часто возникала в России), для оборудования старались соорудить временные здания. Бывало, чтобы сберечь время, пекарни и бойню организовывали в кузове тяжелых грузовиков. Электроэнергию службы получали от 15-кВт генератора, который транспортировался на специальном прицепе. Расход воды, составляющий до 15000 л в сутки, компенсировался за счет нескольких грузовиков с цистернами. Техника и оборудование обычно держались вне пределов досягаемости артиллерии противника. Однако оставалась опасность воздушного налета. Чтобы укрыться от самолетов противника тыловые службы широко использовали маскировку, поскольку окопать такое количество техники и оборудования было невозможно. Во время налетов солдаты прятались в траншеях. Район расположения тыловых служб тщательно охранялся патрулями и караулами, чтобы не допустить воровства и отразить возможные партизанские налеты. В случае мобильной войны тыловым службам постоянно приходилось разворачиваться, а затем сворачивать оборудование, чтобы держаться в 20-30 км от линии фронта. Особенно трудно пришлось тыловикам в последние годы войны, когда приходилось постоянно отступать.
   Интендантская служба доставляла необходимое количество боеприпасов и продовольствия из армейских складов и депо в транспортные колонны дивизии. Далее грузы распределялись между подразделениями согласно требованиям, составленным командирами. Обычно интендантская служба работала не на текущий день, а на несколько дней вперед. За исключением чрезвычайных ситуаций, солдаты всегда получали суточный рацион.
   Сухой паек: 750 гр. хлеба, 45 гр. масла или жиров, 120 гр. сосисок (сырых или консервированных), рыбных консервов, сыра, 200 гр. джема или искусственного меда, 7 сигарет, 2 сигары, 1 пакетик леденцов и др.
Горячее питание: 750 гр. картофеля, овощей и 120 гр. мяса, 45 гр. растительного или животного жира, 15 гр. подливки, 8 гр. настоящего кофе или 10 гр. эрзацкофе или чая.
   Поставки интендантского отряда всегда вычислялись относительно официальной численности дивизии. Продукты поступали из армейского склада, по возможности продовольствие приобреталось и у местного населения. Рацион солдат состоял из картофеля, риса, выпечки, ячменя, кукурузы, овощей, фруктов, мяса, зелени, птицы, яиц, рыбы, масла, жира, варенья, искусственного меда, сыра и др.
   Пекарная рота. Роту оснащали пятью 4,5-тонными грузовиками, которые буксировали специальные прицепы тип 106, и двумя грузовиками с цистернами для воды. На прицепах оборудовали полевые пекарни. В рабочем положении на пекарнях устанавливали высокие дымовые трубы, которые снимали во время маршей. Каждая пекарня могла выпечь ежесуточно до 12000 буханок хлеба. Кроме пекарен, рота располагала тестомесильными и порционирующими машинами, а также другими агрегатами. Воду для замеса теста брали из местных источников воды или водоемов. Врачи постоянно следили за качеством воды. Как правило, на Восточном Фронте проблемы с водой не было. Полевые пекарни стандартно выпекали так называемый "kommissbrot" (интендантская буханка), весивший 1,5 кг. Тем не менее, пекарня могла выпекать и другие виды хлеба: пироги, кексы - обычно по торжественным случаям. Если не удавалось вовремя подвести муку, то пекарня могла молоть зерно - для этого в пекарне имелась электрическая мельница. Ежедневно мельница могла перемалывать до шести тонн зерна. Дивизия должна была располагать собственной мельницей, поскольку гражданские мельницы часто были разрушены. Однако по возможности гражданские мельницы ремонтировались и использовались для снабжения дивизии и мирного населения.
   Скотобойная рота могла за сутки забить 15 коров, 120 свиней или 240 овец и выпустить 3000 кг сосисок или колбасы. Перед забоем скот официально проверялся на трихинеллез и другие заболевания. Скот забивался при помощи электрошока. Часть свежего мяса доставлялась на кухню, а остальное мясо обрабатывалось непосредственно в роте, где имелась походная коптильня, мясорубка и сосисочная машина. Мясорубка и сосисочная машина получали ток от 10-кВт генератора. Специальный варочный котел, смонтированный на одном из грузовиков роты, позволял варить мясо. На оборудовании роты можно было попеременно выпускать несколько видов колбасы. Шкуры забитых животных засаливались и отправлялись в тыл. Туши утилизировались полностью, за исключением рогов и копыт. Разумеется, для выпуска колбасы и сосисок не хватало натуральной кишки, поэтому рота располагала и искусственной колбасной оболочкой. Скотобойня не выпускала консервов, их доставляли с армейских складов. В районе работы скотобойни всегда стояла высокая влажность, вызванная большим расходом воды.
   Полевая почта была маленьким, но не самым последним по важности подразделением тыловых служб. Полевая почта позволяла солдатам поддерживать связь с родным домом. Личный состав полевого почтового отделения состоял из чиновников, которые давали особую клятву. Чиновники носили ту же униформу, что и солдаты, но отличались от общей массы солдат черной нарукавной повязкой с надписью "Feldpost". Почтовые служащие обрабатывали входящую и исходящую почту, часто работая в тяжелейших условиях. Если на фронте не происходило ничего экстраординарного, обычный срок доставки почты в один конец составлял 14 дней. Почта доставляла открытки, письма и бандероли. Кроме того, почтовое отделение доставляло в дивизию периодические издания и распространяло их среди личного состава части. В послевоенные годы часто ругали почтовую службу Вермахта, прежде всего за перлюстрацию писем. Но здесь следует заметить, что письма с фронта и на фронт обычно не цензурировались, если на то не было особых причин. Почтмейстер иногда приказывал своим подчиненным проводить выборочную перлюстрацию писем, однако для конкретных солдат цензурирование почты почти никогда не имело негативных последствий. В обычной ситуации солдат имел право писать столько писем, сколько ему вздумается. Исключения составляли различные чрезвычайные обстоятельства, как-то: подготовка к наступлению, сосредоточение дивизии перед переброской на фронт, большие марши, отступление и т.п. В это время почтовое отделение было закрыто и не принимало почту. От солдат требовалось, чтобы он писал свое имя и звание на каждом листе письма. Вместо номера части следовало использовать номер почтового отделения. В целях секретности в письмах запрещалось упоминать о событиях на фронте. Кроме того, запрещалось вкладывать в почтовые отправления различные опасные предметы - разного рода "боевые сувениры", которые могли привести к пожару и гибели всей партии почты. Отправления с фронта были бесплатны (в 1941 году были бесплатны и отправления из дома на фронт весом до 250 гр.). Все фронтовые письма получали штамп полевой почты. На штампе стояло слово "Feldpost", дата и герб Германии. Хотя объемы почты постоянно росли, лишь немногие письма не доходили до своих адресатов, главным образом по боевым причинам. В остальном, солдаты в лесах Карелии получали почту также регулярно, как и солдаты среди горных вершин Кавказа.
   Службы снабжения. Все огромные количества провизии, боеприпасов, фуража, обмундирования, и прочих грузов, о которых упоминалось выше, следовало доставить в войска. За доставку грузов отвечала дивизионная служба снабжения. Возглавлял службу офицер (Dinafue) в звании майора. Его штаб (точнее половина штаба, другая половина находилась в расположении штаба дивизии, состоял из адъютанта, офицера для особых поручений, старшего казначея, врача и ветеринара, а также 24 солдат и унтер-офицеров. Штаб располагал 24 автомобилями, 3 грузовиками, 3 мотоциклами и одним мотоциклом с коляской. Начальнику службы снабжения подчинялись:
   1-я, 2-я и 3-я малые грузовые колонны: 3 офицера, 90 унтер-офицеров и солдат; 3 автомобиля, 33 трехтонных грузовика, 3 мотоцикла и 8 мотоциклов с коляской. Каждая колонна обладала грузоподъемностью 30 тонн.
   4-я, 5-я и 6-я конные колонны: 3 офицера, 90 унтер-офицеров и солдат; 36 двуконных повозок (грузоподъемность 700 кг), 3 автомобиля, 3 мотоцикла и 3 мотоцикла с коляской. 

   7-я колонна бензовозов: 1 офицер, 34 унтер-офицера и солдата; 1 автомобиль, 11 бензовозов (емкость цистерны 25 куб.м.), 1 мотоцикл, 2 мотоцикла с коляской.
   Рота снабжения: 5 офицеров, 240 унтер-офицеров и солдат; 1 автомобиль, 14 грузовиков, 1 мотоцикл, 6 мотоциклов с коляской.
   Ремонтная рота: 1 офицер, 7 чиновников и инженеров, 94 унтер-офицера и солдата; 6 автомобилей, 19 грузовиков (4 прицепа), 1 мотоцикл, 5 мотоциклов с коляской. Рота подразделялась на ремонтный взвод, оружейный взвод и взвод ремонта автотранспорта.
   Обоз.
   Об основной задаче транспортных колонн уже рассказывалось выше. Действия колонн координировал дивизионный офицер, ответственный за снабжение. Рота снабжения организовывала склады, через которые и действовали транспортные колонны. В стороне от событий, вдалеке от грандиозных битв снабженцы делали свою работу в тылу, оставаясь незамеченными и не вознагражденными. Им не давали медалей, о них не писали в газетах, но без них солдаты на фронте не смогли бы сражаться в полную силу. День за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом тыловики снабжали солдат боевых частей всем необходимым, двигаясь вслед за фронтом. Их незаметная, но столь важная служба часто проходила в сложнейших условиях.
   Медицинская служба. В мирное время всех военных медиков ("Sani") часто карикатурно изображали в виде любителей пилюль и апостолов касторки. Все солдаты знали песню о Sanitaetsgefreiten'e Нойманне и о его чудодейственном бальзаме. Старшие офицеры также часто служили объектом для солдатских шуток. Но после начала войны, особенно после нападения на Советский Союз, отношение солдат к врачам совершенно переменилось. И чем хуже шли дела на фронте, чем выше становились потери, тем большее уважение вызывали к себе врачи. Прежнее ироническое прозвище "Sani" стало почетным именем врачей и санитаров, которые нередко рисковали своей жизнью, чтобы облегчить страдания раненных передовой позициии, После начала войны штаты медицинской службы были значительно увеличены, за счет гражданских врачей, призванных на воинскую службу. В рядах армии оказались некоторые светила медицинской науки. Молодые врачи, только что получившие диплом медика, также отправлялись служить в войсках, многие священники и монахи служили в пехотных дивизиях в качестве врачей или санитаров. Сестры Красного Креста в пехотных дивизиях не служили. Согласно директиве от 23 марта 1939 года весь личный состав Вермахта (включая священников) должен был носить оружие, поэтому врачи имели при себе пистолеты. Согласно правилам, принятым в 1929 году Женевской конференцией, военные врачи и санитары имели право применять оружие, чтобы защитить себя и своих пациентов. Все медработники пользовались иммунитетом, определенным той же Конференцией. Статус медработников подчеркивался нарукавной повязкой и нагрудником с красным крестом. Красный крест помещался на иное медицинское имущество: здания, палатки, автотранспорт и др.
   В каждом пехотном батальоне (или аналогичном подразделении) имелся санитар. В роте при штабной секции имелся унтер-офицер медицинской службы и санитар, которые обычно помогали в бою батальонному врачу. С поля боя раненных эвакуировали санитары и носильщики. Позади боевых позиций располагались пункты первой медицинской помощи, где раненных перевязывали и готовили к дальнейшей транспортировке. В батальонах имелся врач (Assistenz или Oberartz) и два санитара. Батальонные медики разворачивали перевязочный пункт, расположив его в подходящем месте и используя имеющееся под рукой оснащение. На перевязочном пункте батальонный врач оказывал раненным первую врачебную помощь: перевязывал раны, накладывал шины и жгуты, вправлял переломы и вывихи, останавливал тяжелое кровотечение, делал противостолбнячные прививки, давал обезболивающее, заполнял медицинские карты и готовил раненных к отправке в тыл. Проводить сколько-нибудь серьезные врачебные операции на батальонном перевязочном пункте не было возможности. На марше батальонный врач всегда держал при себе необходимые лекарства в большой медицинской сумке. Шприцы и иглы хранились в небольшом металлическом ящике, заполненном спиртом, чтобы сохранить стерильность. В спокойное время батальонный врач консультировал командира батальона по медицинским вопросам и проводил профилактику заболеваний (такие препараты как атабрин и хинин хорошо известны ветеранам 2-й Мировой войны). Кроме того, батальонный врач следил за гигиеной личного состава, а также требовал соблюдения санитарных норм. В полку также имелся свой врач, обычно в звании Oberstabsarzt или Oberfeldarzt. Полковой врач руководил батальонными врачами, следил за состоянием медицинского оснащения рот, батальонов и полка, контролировал отправку раненных в тыл, а также отвечал за снабжение полка медикаментами. Во время боя полковой врач действовал в лазарете вместе с батальонными врачами. В случае необходимости, для помощи в лазарете привлекались полковые музыканты.
   Дивизионная медицинская служба. В задачу дивизионной медицинской службы входили лечение больных и раненных, а также эвакуация больных и раненных в тыл. Дивизионная медицинская служба не объединялась в составе какой-либо одной части и не имела своего штаба и командира. Общую координацию действий дивизионной медицинской службы осуществлял дивизионный врач. Медицинская служба дивизии состояла из 16 врачей-офицеров и 600 солдат: 1-я медицинская рота (конная тяга): 5 офицеров, 2 чиновника, 160 унтер-офицеров и солдат (санитары, носильщики, водители и др.); 17 конных повозок, 45 лошадей, 1 автомобиль, 1 грузовик, 1 мотоцикл и 1 мотоцикл с коляской. 2-я медицинская рота (моторизованная): 184 офицера, унтер-офицера и солдата; 4 автомобиля, 21 грузовик, 2 мотоцикла, 4 мотоцикла с коляской. Каждую медицинскую роту возглавлял военврач в звании Stabsarzt или Oberstabsarzt. Ему помогали командиры медицинских взводов и члены штабной секции медицинской роты. В последующем в состав роты ввели 4-й взвод. Кроме того, в 1939/40 годах в составе дивизионной медицинской службы входил кинологический отряд, располагавший собаками, обученными в берлинской Военно-медицинской кинологической школе. 1 -и взвод каждой медицинской роты занимался эвакуацией раненых с поля боя. Кроме того, 1-й взвод организовывал перевязочные пункты, где раненым оказывалась первая медицинская помощь. С перевязочных пунктов раненых на повозках и грузовиках отправляли дальше в тыл на главный перевязочный пункт (HV-Platz). В случае ведения мобильных боевых действий 1-й взвод организовывал пункты сбора раненых. 2-й взвод оказывал раненым первую медицинскую помощь. Взвод возглавлял врач, действовавший на главном перевязочном пункте, расположенном в 3 км от передовой (за пределами досягаемости тяжелого пехотного вооружения противника). HV-Platz оборудовался большими палатками, а в случае позиционной войны на главном перевязочном пункте организовывали в домах, а если домов не было, то рыли блиндажи. 2-й взвод оснащался переносным оборудованием, в том числе установкой безтеневого освещения и рентгеновским аппаратом. Взвод действовал в составе одной или двух операционных бригад. Бригада состояла из хирурга, 1-2 врачей-ассистентов, 1 операционного медбрата, 2 анестезиолога, 2 стерилизатора инструментария, дополнительные хирурги и санитары. 3-й взвод каждой медицинской роты (во главе которого по возможности также стоял врач) был запасным взводом. Личный состав взвода помогал другим взводам в случае необходимости, а также занимался обработкой легкораненых.
   В каждой медицинской роте имелась полевая аптека с запасом медикаментов и перевязочных средств. Полевую аптеку возглавлял армейский фармаколог (чиновник), а также заместитель (медик). Так называемый фармакологический набор перевозился на трехтонном грузовике. Кроме того, в каждой медицинской роте имелась бригада дантистов (врач и помощник). Далее в каждой роте был казначей, писарь и полевая кухня с поварами, причем один из поваров умел готовить специальный рацион для раненых. Каждая медицинская рота могла развернуть две главные перевязочные станции. На главной перевязочной станции раненые обследовались, им меняли повязки и оказывалась минимальная врачебная помощь. Тем не менее на главном перевязочном можно было проводить довольно серьезные хирургические манипуляции: обработку ран в брюшную и грудную полость, в голову, отсечение конечностей, висящих на кожном лоскуте и др., а также лечить тяжелобольных. Но когда во время тяжелых боев на перевязочный пункт поступало слишком большое количество раненных, приходилось ограничиваться первой врачебной помощью и отправлять транспортабельных раненых в тыловые госпиталя.
   В состав дивизионной медицинской службы также входил полевой моторизованный госпиталь: командир (Oberstabsarzt), 5 врачей, 4 чиновника и 66 солдат; 6 автомобилей, 11 грузовиков и 2 мотоцикла с коляской. Полевой госпиталь располагался в 25-30 км от передовой, обычно занимая больницу, школу или другое подходящее здание. Кроме того, полевой госпиталь располагал палатками, где можно было организовать операционную, палату и перевязочный пункт. В полевом госпитале оказывали квалифицированную врачебную помощь тяжелораненым и тяжелобольным. Полевой госпиталь располагал 200-300 койкоместами. Полевые госпиталя располагали собственными мощностями для получения питьевой воды, а также проводили борьбу с кожными паразитами. В специальном карантине находились больные особо заразными заболеваниями: тифом, дизентерией и др. Полевой госпиталь всегда испытывал недостаток в медицинском персонале, с течением времени нехватка врачей в госпиталях стояла еще острее, чем на перевязочных пунктах. Кроме того, госпиталям приходилось слишком часто менять дислокацию, поэтому часто приходилось отправлять дальше в тыл нетранспортабельных больных и раненых.
   Дивизионная медицинская служба включала в себя две санитарные колонны, возглавляемые оберлейтенантом или лейтенантом. Каждая колонна подразделялась на три взвода, а каждый взвод состоял из 40 человек и был оснащен 12 санитарными автомобилями ("Sanka") и 8 мотоциклами с коляской. Каждый взвод санитарной колонны действовал самостоятельно, подчиняясь непосредственно дивизионному врачу. Автомобили взвода перевозили раненых от перевязочных пунктов к полевым и тыловым госпиталям, к госпитальным судам и самолетам. При необходимости взводы направлялись в так называемый санитарный парк или придавались батальонным и полковым врачам для вывоза раненых и больных. Если для вывоза раненых не хватало имеющегося автотранспорта или если погодные условия и условия на местности не позволяли его использовать, приходилось применять различные подручные средства. На Восточном фронте использовались легкие конные повозки, на которых укладывались мешки, наполненные соломой. Зимой для вывоза раненых также использовали сани.
   В 1942-43 годах 47,7% раненых и больных было возвращено в строй именно благодаря усилиям дивизионных медиков. Врачи всегда были наготове и всегда были там, где требовалась их помощь. Санитары и носильщики под пулями относили раненых с поля боя. Водители санитарных машин днем и ночью по плохим дорогам перевозили раненых в тыл. Врачи и санитары действовали на перевязочных станциях и в полевых госпиталях в тяжелых условиях, на пределе человеческих возможностей и оставались на посту до тех пор, пока все раненые не получали помощь. Сотни тысяч немецких солдат своим здоровьем и жизнью обязаны военным врачам.
   Ветеринарная служба. Задачей ветеринарной службы было поддерживать в должном состоянии конское поголовье, обеспечивая тем самым мобильность дивизии. Здесь будет уместно напомнить, что обычная пехотная дивизия располагала более чем 5000 лошадьми. Полковые и батальонные ветеринары, ветеринары артиллерийского полка, саперного батальона, батальонов разведки и связи, тыловых служб, а также ветеринарных рот непосредственно подчинялись полковому штабу. Ветеринары полков, батальонов и подразделений составляли костяк ветеринарной службы дивизии, они постоянно находились с лошадьми. В обязанности ветеринаров входило определять местность на марше, обеспечивать лошадей фуражом, поддерживать подковы в должном состоянии, отыскивать места для отдыха лошадей, сооружать конюшни в случае позиционной войны, выявлять и пресекать эпизоотии и болезни лошадей на ранней стадии, выявлять раненных и больных лошадей и отправлять их в тыл и др. В дивизии периодически проводились инспекционные проверки конского поголовья. Параллельно ветеринары контролировали погонщиков, коноводов и других солдат, имевших дело с лошадьми. В работе ветеринарам помогали кузнецы. Всего дивизия насчитывала около 30 ветеринаров. Подавляющее большинство ветеринаров было призвано в армию перед началом войны. Это были главным образом сельские ветеринары, умевшие обращаться с лошадьми. Разумеется, из 30 штатных ветеринаров обязательно кто-нибудь был в госпитале, в отпуске или в командировке, поэтому оставшимся в строю часто приходилось работать за двоих. Поэтому часто в дивизиях ветеринарам часто помогали "ветеринарные санитары".
   Состав ветеринарной роты: командир роты (Stabsveterinaer), 6 ветеринаров-офицеров (в том числе три командира секций), 1 чиновник, 24 унтер-офицера, 302 солдата; 88 лошадей, 21 повозка, 1 автомобиль, 9 грузовиков, 1 мотоцикл, 2 мотоцикла с коляской. Структура ветеринарной роты: сборная секция состояла из нескольких ветеринаров. Оснащалась транспортом и оборудованием для организации сборных пунктов, куда сгоняли раненых и больных лошадей. На сборных пунктах лошадям оказывалась первая ветеринарная помощь. На каждую лошадь заводилась карта, которую привязывали к гриве или хвосту. В карте указывались причины, по которым лошади требовалась ветеринарная помощь. 

   Госпитальная секция (возглавляемая командиром роты) включала в себя ветеринара и помощника ветеринара. Секция отвечала за организацию лошадиного госпиталя, где проводились хирургические вмешательства и другие виды лечения. По возможности лошадей старались отправить в армейский ветеринарный госпиталь. Лошади, страдавшие заразными заболеваниями, изолировались в госпитальной секции. Секция снабжения (возглавляемая оберветеринаром) отвечала за выздоравливающих лошадей, а также за лошадей, поступавших из армейских депо. Кроме того, эта секция обеспечивала дивизионную ветеринарную службу лекарствами, перевязочным материалом, подковами и др. Обычно в составе каждой роты или батареи имелся кузнец. В составе батальонов и ветеринарных рот имелись старшие кузнецы (Beschlagmeister), а полки располагали Oberbeschalgmeister'aми. Кузнецы отличались от остальных солдат дивизии по нарукавной эмблеме в виде подковы. Кузнецы показали себя неизменными и надежными помощниками ветеринаров. Часто именно кузнецы оказывали первую помощь раненным лошадям.
   Не всем известно, что немецкая армия в 1939 году (да и к 1945 году ситуация не слишком изменилась), была на 90% поставлена на конную тягу. Таким образом, Вермахт (за исключением нескольких моторизованных дивизий) был посажен на лошадей. Однако в реальных боевых условиях (особенно на Восточном фронте) конная тяга была не столь плоха, особенно хорошо себя показывая в условиях российских дорог. Таким образом на плечи ветеринаров была возложена трудная задача - поддерживать поголовье пехотной дивизии в должном состоянии. Ведь лошади определяли мобильность дивизии. Если солдат сам по себе еще мог двигаться вперед, но пехоте требовалась полевая кухня, боеприпасы, артиллерия и др., что можно было доставить в полк лишь при помощи лошадей. В условиях Восточного фронта лошадь часто имела неоспоримые преимущества перед колесным автотранспортом, До конца войны немецкую армию так и не удалось полностью моторизовать, поэтому часто единственным средством передвижения была конная повозка.
   Лошади. На протяжении всей 2-й Мировой войны можно было наблюдать сцены, характерные для  войн начала века: длинные пехотные колонны, артиллерия на конной тяге и конные повозки. Однако широкое использование лошадей имело и 'положительные стороны, ставшие особенно заметны после начала войны с Советским Союзом. Летом, моторы грузовиков и автомашин сильно страдали из-за пыли, осенью и весной колесная техника безнадежно увязала в грязи, а зимой запустить двигатель часто вообще не удавалось. Только лошади всегда были готовы тянуть повозки. В истории человечества еще не было войны, где столь широко применялись лошади, как 2-я Мировая война. В сентябре 1939 года немецкая армия располагала 573000 лошадьми и мулами (использовавшимися в горнострелковых войсках). К 1940 году поголовье возросло до 771000 лошадей. Летом 1941 года, когда число пехотных дивизий возросло до 119, конское поголовье достигло 1 миллиона голов, причем 88% лошадей находилось в пехотных дивизиях.
Зима 1941-42 года обернулась тяжелыми потерями для лошадей. С 1 декабря 1941 по 15 марта 1942 года вермахт недосчитался 179600 голов, в то время как за это время было получено всего около 20000 лошадей. К 1 мая 1942 года на Восточный фронт удалось направить еще 129000 лошадей, чтобы закрыть образовавшуюся брешь, образовавшуюся в результате тяжелых зимних маршей. Однако потери в автомобильном парке вермахта были также значительны, поэтому автотранспорт пришлось заменять лошадьми. 118000 лошадей удалось добыть на оккупированных территориях, большое количество лошадей было отбито у противника. Благодаря принятым мерам к 1943 году численность конского поголовья удалось довести до 1380000 голов. С полной покорностью встречали лошади все превратности фронтовой жизни В период с 1939 по 1945 году в немецкой армии использовалось до 3 миллионов лошадей и мулов, из которых 1,7 миллионов было потеряно, а подавляющее большинство остальных попало в руки противника.
   Приведенные выше цифры взяты из официальных источников. Как показывает боевой опыт автора этих строк, действительные потери конского поголовья были намного выше. Дело в том, что немецкая армия применяла очень много нигде не учтенных крестьянских лошадей, которые хотя и были низкорослы и легки, отличались выносливостью, неприхотливостью и миролюбивым характером. Однако крестьянских лошадей было невозможно использовать для буксировки артиллерии и других тяжелых грузов, поэтому их запрягали только в легкие повозки. Лошади всегда оставались четвероногими друзьями солдат. Молчаливо, без сопротивления они тащили повозки и пушки многие сотни километров, прежде чем падали от полного истощения. Вдоль обочин дорог лежало множество пристреленных лошадей. Лошади пугались артобстрела или авианалета и гибли. Лошади становились жертвами морозов, поскольку не всегда удавалось соорудить конюшни, или гибли от голода, когда фуражиры возвращались ни с чем. Лошади из последних сил тащили свои повозки, до конца помогая солдатам.
   Добровольцы. О них не говорилось в новостях с фронта, их не включали в статистические отчеты. После войны о них постарались забыть и снова заговорили о них лишь недавно. Речь пойдет не о так называемых "восточных батальонах", как можно было подумать, а о "Hiwi" (Hilfswillige)- русских добровольцах, выполнявших вспомогательные работы. Их не привлекали на службу в немецкую армию, они попали туда как пленные, перебежчики или гражданские лица. Поскольку все эти люди не горели желанием вернуться в ряды Красной Армии, а вермахт испытывал нехватку живой силы, русских допускали только к работе на тыловых должностях. Они подносили боеприпасы, эвакуировали раненых и др. За это им предоставляли еду и жилье, а большего им не требовалось. Вот, что сказано о "Hiwi" в истории 198-й пехотной дивизии: "Многие русские военнопленные шли служить в нашу дивизию. Некоторые из них имели зуб на советскую власть, другие просто хотели вырваться из лагерей для военнопленных. Мы направили добровольцев на помощь нашим солдатам. Дело в том, что в последние недели дивизия понесла потери, поэтому пришлось подсократить тыловые службы. Hilfswillige оказались очень кстати: их использовали для доставки на передовую пищи и боеприпасов, а также для эвакуации раненых в тыл. Эти неотесанные бывшие красноармейцы, что отчаянно сражались с нами всего несколько месяцев назад, оказались на редкость способными помощниками. Поскольку они все, за небольшим исключением, показали себя с самой лучшей стороны, то стали пользоваться нашим уважением и признанием".
   Первоначально добровольцы носили старую красноармейскую униформу или гражданскую одежду, но затем ее почти повсюду заменили на немецкую униформу, дополненную нарукавной повязкой с надписью "Deutsche Wehrmacht". По мере того, как немецкие дивизии несли потери, число русских добровольцев увеличивалось. Обычно русских использовали в качестве переводчиков, погонщиков лошадей, носильщиков и на других вспомогательных должностях. Таким образом, из тыловых служб удавалось высвободить больше солдат, которых направляли в боевые части. Весной 1942 года русские добровольцы обрели официальный статус. Постепенно для них стали вводится эмблемы и знаки различия. На стандартной немецкой униформе Hiwi носили зеленые петлицы с белой вертикальной полосой, а также темно-зеленые погоны с красным кантом. На головном уборе русские носили бело-сине-красную кокарду. Для русских были разработана система званий, аналогичная немецкой.
   С течением времени русские добровольцы стали играть все большую и большую роль. Например, к 1 июня 1944 года в 18-й Армии на 195303 немецких солдата приходилось 13560 русских добровольцев, при этом еще 10659 штатные должности оставалось вакантными. Русские добровольцы не составляли какого-либо подразделения или части в составе дивизии, а были распределены по всем тыловым службам. В конце войны редкая дивизия не имела в своем составе нескольких сотен "Hiwi". Точные цифры не известны, но общее количество добровольцев можно оценить от 150000 до 200000 человек. За небольшим исключением, "Hiwi" были роботособными, лояльными, старательными, честными, исполнительными и очень восприимчивыми к поощрению. Если вооруженные "восточные батальоны" часто были склонны к мятежу и отличались высоким уровнем дезертирства, "Hiwi" очень редко дезертировали из своих частей. В качестве примера можно привести открытое письмо, написанное летом 1943 года командиру 9-й роты 98-го пехотного полка добровольцем Нжаном Мкртчяном:
   "Господин начальник! Я, армянский военнопленный, служу в Вашей роте уже длительное время. Я хочу поблагодарить за то дружелюбие, с каким приняли в Вашей роте меня, и других добровольцев. (Солдаты нашей роты называют меня Натаном)". Между немецкими солдатами и Hiwi установились довольно теплые отношения и все Иваны, Федоры, Петры и Василии всегда считали себя равноправными солдатами своих частей и оставались верными им до конца. Ничего не известно об их дальнейшей судьбе. Скорее всего почти все они попали в руки НКВД и были расстреляны или отправлены в Сибирь.
   Дивизионный священник. Немецкая пропаганда никогда не уделяла внимания дивизионным священникам. В мирное время религиозные отправляли как дивизионные священники, так и пасторы местных приходов. В каждой пехотной дивизии официально имелось два священника разных конфессий. После начала войны имевшихся священников не стало хватать, поэтому для службы в войсках было призвано большое количество гражданских священников. Приказом от 24 октября 1939 года вводились служебные инструкции для полковых священников. Согласно этим инструкциям призванные католические и протестантские священники назывались Kriegspfarrer, в то время как священники, служившие с довоенного времени сохранили свое название Wehrmachtsgeistliche. Призванные на службу гражданские священники получали статус военных чиновников. Каждая пехотная дивизия располагала двумя священниками: католическим и протестантским. Священники подчинялись непосредственно командиру дивизии и входили в состав штаба дивизии. Верховным начальником всех полевых священников был берлинский епископ. Священники не имели при себе оружия вообще, и были единственными во всей дивизии, кто не был вооружен. Католический священник носил полевой ранец, в то время как протестантский священник носил походную сумку. Там служители культа хранили предметы, нужные для выполнения обрядов. Кроме того, священники имели в распоряжении 100 экземпляров молитвенников. Все религиозные тексты, направляемые в войска, проходили утверждение у епископа и в штабе сухопутных сил. Согласно инструкциям, священникам должны были помогать псаломщики, которых обычно выбирали из числа солдат. Оба священника передвигались на одном автомобиле или на одном мотоцикле с коляской. Иногда священникам приходилось ездить верхом. Священники были единственными солдатами пехотной дивизии, действовавшими по собственным планам, хотя при этом учитывали планы командира дивизии и тактическую ситуацию. Обычно священники располагались поблизости от штаба, чтобы быстрее получать информацию. Но чтобы легче выполнять свои обязанности, священники выезжали в расположение боевых частей. Несмотря на противоречия, существовавшие между католичеством и протестантством, священники обычно ладили друг с другом и помогали друг другу. Например, во время крупного сражения, по договору один из священников помогал на главной перевязочной станции (1-я рота), а второй находился в полевом госпитале или в расположении 2-й роты.
   Отношение офицеров и солдат к дивизионным священникам первое время было отрицательным, но по мере того, как обстановка на фронте становилась все хуже и хуже, отношение к священникам улучшалось, поскольку они облегчали физические и душевные страдания солдат. Священники проводили службы по официальным поводам, а также перед началом крупных сражений. Хотя участие в религиозных обрядах было добровольным, обычно все солдаты приходили причаститься. Причастия, исповедание и просто моления проводились на фронте при любом подходящем случае и солдаты всегда старались участвовать в этих мероприятиях, особенно солдаты из тыловых частей, пациенты госпиталей и т.п. Но священники действовали и на передовой, проводя моления в укрепленных пунктах и дотах, утешая и поддерживая солдат в тяжелой ситуации. Часто священники помогали врачам на перевязочных станциях и в госпитале. Они также старались утешить раненых и больных, помогали им писать письма домой, распространяли между пациентами Библию (последнее вменялось им в обязанность), а также отправляли семьям погибших солдат письма соболезнования. Одной из обязанностей дивизионных священников было участвовать в похоронах погибших солдат. Случалось, что священникам приходилось помогать погребальной команде. Позднее священники вошли в состав руководства погребальной команды. Там священники старались организовать военные кладбища, планировали их, а также составляли списки погибших солдат. На каждого погибшего заводился специальный документ, в котором указывались не только фамилия и имя погибшего, но и дата, точное место и причина гибели. Эти документы направлялись дивизионным священникам, которые регистрировали их, а затем переправляли в военный архив в Берлине. Несмотря на все усилия гитлеровской пропаганды, к концу войны солдаты начинали терять веру в начальство, а священники, напротив, стали обретать все больший авторитет. Новость о том, что на позиции прибыл пастор, распространялась быстрее молнии. При этом священники старались принести солдатам не молитвенники, а несколько пачек сигарет или плиток шоколада. Священники считали себя солдатами своей дивизии. Они разделяли победы и поражения с солдатами, и были для последних не только и не столько служителями культа, но боевыми товарищами и пользовались большим почетом и уважением. Священников часто можно было видеть едущих на автомобили по пыльной дороге под палящими лучами солнца или шагающих по дорогам, раскисших в весеннюю распутицу, или едущих на санях по глубокому снегу. Они следовали за солдатами в наступлениях и отходах, оставались с солдатами в окружении и часто шли вместе со всеми в плен, откуда многим не суждено было возвратиться. Те, кто смог уцелеть в войне, вернулись к своей мирной работе, так и оставаясь неизвестными героями.